Пантелеев! Это не ты? - закричал он, едва переступив порог.
- Что? - побледнел Ленька, с трудом вылезая из-за парты. Сердце его
быстробыстро заколотилось. Ноги и руки похолодели.
Курочка поднял над головой, как знамя, газетный лист.
- Ты стихи в "Красную газету" посылал?
- Да... посылал, - пролепетал Ленька.
- Ну, вот. Я так и знал. А ребята спорят, говорят - не может быть.
- Покажи, - сказал Ленька, протягивая руку. Его обступили. Буквы в
глазах у него прыгали и не складывались в строчки.
- Где? Где? - спрашивали вокруг.
- Да вот. Ты внизу смотри, - волновался Курочка. - Вон, где написано
"Почтовый ящик"...
Ленька нашел "Почтовый ящик", отдел, в котором редакция отвечала
авторам. Где-то на втором или третьем месте в глаза ему бросилась его
фамилия, напечатанная крупным шрифтом. Когда в глазах у него перестало
рябить, он прочел:
"АЛЕКСЕЮ ПАНТЕЛЕЕВУ. Присланные Вамп "злободневные частушки" - не
частушки, а стишки Вашего собственного сочинения. Не пойдет".
На несколько секунд похолодевшие Ленькины ноги отказались ему служить.
Вся кровь прилила к ушам. Ему казалось, что он не сможет посмотреть
товарищам в глаза, что сейчас его освистят, ошельмуют, поднимут на смех.
Но ничего подобного не случилось. Ленька поднял глаза и увидел, что
обступившие его ребята смотрят на него с таким выражением, как будто перед
ними стоит если не Пушкин, то по крайней мере Блок иди Демьян Бедный.
- Вот так Пантелей! - восторженно пропищал Мамочка.
- Ай да Ленька! - не без зависти воскликнул Цыган.
- Может, это не он? - усомнился кто-то.
- Это ты? - спросили у Леньки.
- Да... я, - ответил он, опуская глаза - на этот раз уже из одной
скромности.
Газета переходила из рук в руки.
- Дай! Дай! Покажи! Дай позексать! - слышалось вокруг.