В Курганской области первые памятники и мемориалы, увековечивающие память о погибших в годы Великой Отечественной войны, появились к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне в 1965 г. Особенно активно памятники и обелиски возводились в семидесятые - восьмидесятые годы ХХ столетия. Сделанные, как правило, из доступных и дешевых материалов, эти скромные мемориальные сооружения, не претендующие на роль шедевров монументального искусства, несли и несут огромную этическую нагрузку. Неотъемлемой частью мемориалов являются плиты или доски, на которых высечены имена погибших в годы войны. Даже в самых отдаленных уголках зауральского края жива память о земляках, канувших в пучине трагических событий самой кровопролитной войны в истории человечества.

В самом красивом месте моего города, в сквере Победы стоит Памятник шадринцам, павшим в боях за Родину в годы Великой Отечественной войны.
Памятник был поставлен в 1970 году. Я хорошо помню, как он строился, хотя была в то время еще ребенком, меня водили в детсад, который находится не далеко. Помню и торжественное открытие этого памятника в День Победы.

А это Обелиск преподавателям и ученикам школы № 4, погибшим в годы Великой Отечественной войны.
В этой школе учились мои дети, сейчас сюда бегает мой младший сын.
Возле этого памятника проходят все школьные линейки: первое сентября, последний звонок, выпускной...

У сражавшейся на Карельском фронте 367-й стрелковой дивизии трагическая история. Как, наверное, и у любой другой стрелковой дивизии времен Великой Отечественной войны, сменившей в годы поражений и побед по нескольку личных составов... В первых зимних боях января-февраля 1942 года 80% ее бойцов и командиров было убито, ранено или пропало без вести.

Сформированная летом-осенью 1941 года в Челябинской области (с 1934 до 1943 года Шадринск входил в Челябинскую область) в основном из местных уроженцев дивизия под командованием полковника Пузикова прибыла в район станции Масельгская 18-19 декабря, имея в наличии 10910 бойцов и командиров. Лишь четыре процента людей имели боевой опыт, рядовые, в основном 1900-1905 г.р., не прошли серьезной боевой подготовки, комсостав был из запаса или только из училищ, без опыта штабной работы. Бойцы прибыли в карельскую зиму в кожаной обуви, без лыж, на которых и ходить-то не умели. Не укомплектована была матчасть артиллерии - не хватало передков, зарядных ящиков, прицелов. Вместо 108 штатных станковых пулеметов имелось всего 26, на всю дивизию - девять самозарядных и две снайперские винтовки. А побеждать предстояло сильного упорного врага с автоматами "Суоми", хорошей зимней экипировкой, прекрасно воевавшего на лыжах, имевшего опыт Зимней войны и боев лета-осени 1941 года.

Первое боевое крещение дивизия приняла уже в эшелонах, на 16-м разъезде у станции Масельгская. Не успели составы подойти, как начался артобстрел, затем налетела авиация. Спали раздетыми, началась неразбериха, люди кинулись в лес. В этой обстановке один из командиров, И.Шавруков, собрав вокруг себя горстку людей, под огнем начал разгрузку эшелона. Бойцы работали как черти и выполнили задачу. Первые потери - четверо убитых, двенадцать раненых...

3 января 367-я перешла в наступление: 1221-й полк - на Кривозеро, а 1219-й и 1217-й полки, овладевшие 14-м и 9-м разъездами - на озеро Петтель. Боевое крещение дивизии командующий Масельгской оперативной группой генерал-майор Вещезерский оценил как удачное. Но наше наступление захлебнулось, дивизия стала в оборону.

Утром 6 февраля финны силами до полка после сильной артподготовки прорвали оборону 2-го и 3-го батальонов 1221-го полка и вновь перерезали Кировскую дорогу. 1-й батальон 1219-го СП лейтенанта Копытина неожиданно отошел, не поставив соседей в известность. В образовавшуюся брешь тут же ринулся противник, и 1217-й полк майора Булакова оказался в окружении на простреливаемой со всех сторон высотке. Пытавшиеся пробиться к нему 289-я стрелковая дивизия и 61-я морская бригада, неся большие потери, залегли в снегу под шквальным огнем укрепившегося противника. Не поднимая головы, в бессильной муке слушали бойцы канонаду в финском тылу - погибающий 1217-й полк продолжал борьбу! Одну за другой отбивали уральцы атаки врага. Склоны высоты усеяли тела в бело-серых финских маскхалатах.

Тела погибших советских бойцов, по описаниям очевидца, лежали в 2-3 яруса, и при артналете части тел разлетались по всему лесу. К исходу 7 февраля, когда закончились боеприпасы, оставшиеся в живых пошли на прорыв. Погибли почти все - из полка остались лишь 28 человек. Лейтенант В.Кухарук сумел выйти к своим через боевые порядки и дозоры врага на захваченных лыжах, в своем маскхалате принятый ими за финна...

По данным Книги памяти Челябинской области, там, в районе 14-го разъезда, погибло и пропало без вести 1229 человек. К 24 февраля, когда дивизию вывели на переформирование, в ней насчитывалось всего 1617 человек. Для сравнения: финны только с 18 декабря по 2 февраля потеряли от огня 367-й дивизии, по нашим данным, до 2500 убитыми и ранеными. Горькая статистика...

-- Как вольных птиц над степью на рассвете,
Трех сыновей пустила я в полет.
Как матери, как близкой, мне ответьте,
Как женщине, что слезы льет:

Где сыновья мои? В душе тревога,
Мать хочет знать, на то она и мать:
Какая детям суждена дорога?
Победы или смерти ждать?

Летит под облаками голубь с юга,
Он к матери садится на порог.
-- Ты видел их? Прошу тебя, как друга,
Подай мне весть, мой голубок!

Где старший мой? Где сердца утешенье;
Он жив ли? Помощь надобна ль ему?
-- О мать, крепись: твой старший пал в сраженьи,
Твой старший сын погиб в Крыму.

Застыла мать. Какая боль во взоре!
Как ей излить в слезах печаль свою!
И голову посеребрило горе
По сыну, павшему в бою.

-- Как вольных птиц над степью на рассвете,
Отправила в полет я трех детей.
Как матери, как близкой, мне ответьте,--
Измучавшись, я жду вестей.

Мой старший не пришел, он гибель встретил,
Он пал в бою, очей родимых свет.
Быть может, средний жив? Быть может, ветер
Принес мне от него привет?

Шумит, играет ветер на пороге,
О чем он шепчет матери седой?
-- Скажи мне, ветер, на твоей дороге
Мой средний встретился с тобой?

-- О мать, крепись, в сраженье пал твой средний,
Для матери не смог себя сберечь.
Пока не смолк в груди удар последний,
Держал в руке алмазный меч.

В беспамятстве упала мать седая,
Не выдержало сердце, а слеза
Катилась за слезой, не высыхая,
Ослепли старые глаза.

-- Как вольных птиц над степью на рассвете.
Трех сыновей пустила я летать.
Как женщине, как близкой, мне ответьте,
Не то сгорит от горя мать.

Погибли на войне два милых сына,
Живу теперь надеждою одной:
Пусть не примчатся трое воедино,
Вернется ль младший сын домой?

Но почему-то голубок не вьется,
И ветер приумолк, -- наверно, спит.
Лишь на опушке эхо отдается
Трубы и топота копыт.

Звенят подковы, скачет конь горячий,
Пылает сердце матери в огне:
Сынок любимый, самый, самый младший,
Сидит на гордом скакуне!

В его руках -- победы нашей знамя
И золотая на груди медаль,
И лес его приветствует ветвями
И пеньем -- солнечная даль.

Она душой почуяла, узнала,
Хотя увидеть сына не могла.
Сказала: -- Сын мой! Сын мой! -- зарыдала.
Была слеза ее светла.

-- Вернулся мой последний, мой единый...
Нам встретиться, сыночек, довелось!..--
И льются золотые слезы сына
На серебро ее волос.

-- Ну, успокойся, мать, прошли напасти,
На сына посмотри, не надо слез!
На боевом клинке -- победы счастье
И жизнь я родине принес.

Два старших брата пали в битве правой,
Пути к победе начертав для нас,
Но сделалась их жизнь бессмертной славой,
Когда настал их смертный час.

Я их зарыл в земле, весенней, талой,--
Там, далеко, лежат твои сыны,
Но я принес их крови отсвет алый
На славном знамени страны.

И мать глаза протерла стягом красным,
И зренье к ней вернулось наконец,
На младшего взглянула взором ясным:
Стал сильным соколом птенец!

-- Как вольных птиц, на бой благословляя,
Я трех детей в полет пустила, вдаль.
Придите! Всех зову я, как родная,
Как мать, познавшая печаль.

Они любовь к отчизне с колыбели
Всосали вместе с молоком моим.
Я соколов пустила -- полетели
С единой думой: "Победим!"

Нет, не вернулись, мы двоих не встретим,
Без всадников их кони ржут в пыли,
Ту кровь, что я дала бесстрашным детям,
Они оставили вдали.

Заря победы светится над нами
Их кровью, за отчизну пролитой.
Мой младший сын зарю принес, как знамя,--
Мой сын, мой сокол молодой.

Его медаль я вижу золотую
И говорю: "Ты счастье мне даешь!"
Мне кажется, я двух сынов целую.
Когда приходит молодежь.

Мне, как дитя родное, дорог каждый:
Мое не расплескалось молоко!
Горюю раз, а радуюсь я дважды.
Друзья поют, и мне легко.

Я сыновей взрастила, что бессмертье,
Погибнув, принесли своей стране.
Я с вами праздник праздную, поверьте.
Придите к матери, ко мне!

И стар и млад приходят к ней с участьем,
Цветы, любовь несут в ее жилье.
Стремится родина цветущим счастьем
От горя исцелить ее

Мы будем вечно прославлять
Ту женщину, чье имя -- Мать.

Сентябрь 1943 г.

Есть в старинном городе Пловдиве два памятника, которые известны всей Болгарии. Один из них был возведен в конце XIX века, другой – в середине прошедшего. Их отделяют годы и целые эпохи. Но они родственны, ибо оба монумента посвящены ратным подвигам российских воинов-освободителей. И все эти годы они являются символами исторического братства двух народов – русского и болгарского, скрепленного кровью, общностью судеб и взаимным уважением и любовью.

Первый памятник русским воинам-освободителям был открыт в Пловдиве на вершине холма Бунарджик при огромном стечении горожан и почетных гостей осенью 1881 года. Этот небольшой красивый монумент, созданный по проекту русского архитектора, стал данью памяти солдатам и офицерам, которые под командованием храброго генерала Гурко три дня вели ожесточенные бои за Пловдив с турецкими войсками. Памятник имеет форму усеченной пирамиды, на которой изображен императорский орел, а также перечислены названия частей Западного русского отряда, освобождавшего город.

Неподалеку от него, на самой вершине Бунарджика, стоит второй памятник, который был и продолжает оставаться одним из символов современного Пловдива. Это знаменитый Алеша, – монумент советским солдатам, сражавшимся за свободу болгарского народа в годы второй мировой войны. Он был создан творческим коллективом под руководством Бориса Маркова, в который вошли Александр Занков, Георгий Коцев, Васил Радославов, Тодор Босилски, Любомир Далчев, Александр Ковачев и другие болгарские скульпторы и архитекторы. К этой впечатляющей 12-метровой статуе воина, установленной на высоком гранитном пьедестале, практически каждый день приходят местные жители, гости города и иностранные туристы. Отсюда весь город виден как на ладони.

О том, почему и как этот памятник получил имя собственное и стал именоваться Алешей, сегодня знает практически каждый болгарин. В сентябре 1944 года советский воин – сибиряк Алексей Скурлатов вместе с советскими войсками оказался в этих местах, где связисты тянули кабельную связь до Софии. Целыми днями солдаты копали ямы и ставили столбы, а вечерами ходили в гости к новым друзьям – болгарам. Беседовали, пели русские и болгарские песни, танцевали, пили ракию… Тогда-то Алексей Иванович Скурлатов подружился с почтовым служащим Методи Витановым, которого скоро стал звать просто Митя.

Немного позже, когда Алексей уже вернулся домой, на Алтай, Витанов рассказал о своем русском друге знакомому скульптору, показал карандашные наброски, сделанные в альбоме кем-то из его друзей. Могучий и статный, Скурлатов идеально соответствовал образу советского солдата-освободителя. И когда на холме Бунарджик стали возводить памятник, Методи самолично вывел на нем имя русского друга – Алеша. Так и стали с тех пор в Болгарии называть каменного русского солдата. Кстати, Алексей Скурлатов долгие годы об этом не знал. И даже слушая по радио ставшую столь популярной и в Болгарии, и в России песню «Стоит над горою Алеша...», он и не догадывался, насколько этот памятник связан с ним.

Увидеться вновь друзьям довелось лишь через много лет после войны. Долгие годы Методи Витанов упорно искал своего русского друга, писал в журналы, выступал на радио. Помогли уральские следопыты – отыскали в алтайской глубинке, в селе Налобиха, Алексея Скурлатова. Весточка от болгарского друга пришла совершенно неожиданно, а потом Алексей получил приглашение прилететь в Болгарию. «Спускался с трапа самолета в аэропорту и думал, того ли Методи я сейчас увижу, – вспоминал потом он. – Смотрю, действительно, мой болгарский друг стоит, улыбается. Я ему крикнул: «Митя!», и он не удержался, выскочил мне навстречу на летное поле. Из аэропорта мы сразу поехали в Пловдив, на холм к каменному Алеше поднялись. Сердце екнуло, когда своего тезку увидел. А еще запомнил, что у памятника посажены наши сибирские ели. Потом были встречи, вечера воспоминаний, мне вручили серебряную медаль, подарки, а также грамоту, удостоверяющую, что отныне я являюсь почетным гражданином Пловдива…»

Вернулся на родину бывший разведчик и связист уже знаменитым. И стали Алексею Ивановичу приходить со всей России и Болгарии письма. Бывало, за месяц по несколько сот посланий почтальон приносил в его дом...

В период охлаждения российско-болгарских отношений в начале 90-х годов местные националисты развернули антирусскую кампанию и потребовали снести каменного Алешу. Вандалы обливали монумент черной краской, а мэр Пловдива Спас Гырневски объявил его своим личным врагом и поклялся разобрать этот «символ коммунизма». Когда же стало ясно, что снести памятник будет не так-то просто, Гырневски и его сподвижники решили переделать его в гигантскую бутылку кока-колы. Но пловдивчане встали на защиту своего Алеши. Около памятника русскому воину-освободителю были организованы круглосуточные дежурства, на площади города одна за другой проходили демонстрации в его защиту. Русские ветераны, проживающие в Болгарии, пригрозили публично сжечь себя, если памятник Алеше будет уничтожен.

Члены Отечественной партии труда решили организовать сбор пожертвований, чтобы выкупить землю, где расположен холм Бунарджик с памятником. Пожилые жительницы сплели Алеше гигантскую «мартиницу», традиционный символ здоровья и долголетия, которую по обычаю подносят родственникам и друзьям 1 марта, и повесили ее на груди 12-метрового каменного исполина. А местная пенсионерка Ани Минчева всерьез надумала «усыновить» знаменитого Алешу. Дабы решить этот юридический казус, одинокая женщина даже наняла адвоката. Старушка хотела завещать Алеше свою квартиру в центре Пловдива. Бабушка Ани полагала, что денег, вырученных от аренды, вполне хватит для поддержания памятника советским воинам-освободителям в пристойном состоянии.

Снести памятник Алеше националистам не удалось. Когда-то русский солдат спас Пловдив, теперь благодарные жители Пловдива спасли его... Памятник удалось отстоять.

В этом году накануне празднования 9 мая памятник советским солдатам-освободителям был обнесен строительными лесами. Алешу к празднику отмывали и чистили кварцевым песком. На эти цели российским посольством в Болгарии и русской общиной было выделено 4000 евро. Так и «стоит над горою Алеша – в Болгарии русский солдат». И будет стоять, пока живы братские чувства болгар к народу России.

взято с http://www.senat.org/kale4/txt9.htm