|
Хорват |
Пятница, 18.01.2013, 13:25 | Сообщение № 1 | Цитата | Ответить |
|
| 
Что такое автоматизация труда? Это когда начальник по видеосвязи наблюдает, как рабочие таскают мешки с песком. Этот старый советский анекдот пришел на ум после того, как министр обороны Сергей Шойгу провел первое селекторное совещание с подчиненными из сверхсовременного командного центра Генштаба. Судя по сообщениям прессы, министр затронул немало тем: и вопросы дислокации воинских соединений и обустройства военных городков, и передачу гражданским властям собственности, ставшей ненужной Минобороны. Но журналистам запомнились две новости. Во-первых, глава военного ведомства повелел подчиненным забыть к концу текущего года слово «портянки». Мол, невозможно в ХХI веке терпеть этот анахронизм. Во-вторых, за недостаточное рвение был освобожден от должности полковник Вячеслав Новиков, исполнявший обязанности начальника Главного военно-медицинского управления Минобороны.
Общее в этих историях то, что они демонстрируют и проблемы, с которыми сталкивается Шойгу, и инструменты, которые он использует для их решения. Начнем с портянок. Решительная борьба с ними была объявлена лет этак пять назад предшественником Сергея Кужугетовича. Одобренная Сердюковым новая армейская форма не предусматривала решительно никаких портянок. В специальном НИИ, докладывали спецы из вещевой службы, были разработаны носки из наноматериалов, которые своей внутренней стороной пот солдатской ноги впитывали, а внешней — влагу не пропускали.
Уже больше трех лет солдатам то ли выдают, то ли должны выдавать эти замечательные наноноски. Но они, странное дело, не прижились в Вооруженных силах. Потому как носить их с кирзовыми сапогами — невозможно. Через сутки ноги собьешь в кровь. Чтобы отказаться от портянок, надо обеспечить весь личный состав ботинками, причем такими, которые соответствовали бы размеру ноги каждого солдата. Что в отечественных условиях выглядит небанальной задачей. Добавим к этому, что портянки можно несколько дней не стирать, ограничиваясь, так сказать, «проветриванием». Воздух это, понятно, не освежает, но жить можно. А носки надо стирать каждый день. Не знаю, доложили ли Шойгу его новые подчиненные, что горячая вода наличествует далеко не во всех российских казармах. Так что приказать не употреблять слово «портянка» можно, а вот рывком сделать так, чтобы солдатский быт соответствовал уровню нового века, куда как сложнее.
Теперь о военно-медицинском начальнике. Ясно, что полковник был уволен во искупление нескольких смертей, случившихся в Вооруженных силах только что. В последние недели простудные заболевания охватили практически всю российскую армию. В госпиталях всех четырех военных округов лежат целые подразделения. От пневмонии умерли по меньшей мере семь солдат срочной службы. Новый и.о. начальника ГВМУ Александр Климов испуганно врет, что никакой эпидемии нет и что «по сравнению с прошлой зимой количество простудных заболеваний в Вооруженных силах снизилось». А если отдельные факты заболеваний и имеют место, так это, во-первых, потому что призывники принесли зловредные микробы с гражданки, а во-вторых, из-за перепадов температуры.
Наверное, можно согласиться с полковником, что ничего экстраординарного в Вооруженных силах не происходит. Ведь эпидемия эта длится круглогодично. Летом 2012-го массовые заболевания пневмонией, ОРВИ и бронхитом произошли в 23-й мотострелковой бригаде под Самарой: 239 бойцов слегли с различными заболеваниями органов дыхания. Тогда же летом вспышка пневмонии наблюдалась и в воинской части № 41013 в Челябинской области. Из 570 солдат-срочников заболели 118. Один умер.
За какой год ни возьми данные — вспышки пневмонии происходят практически постоянно и в любое время года. Уволенные Сердюковым генералы винят бывшего министра в развале медслужбы, что является, по их мнению, причиной гибели солдат. Однако при Сергее Иванове ситуация была точно такой же.
И медиков здесь следует винить во вторую очередь. На это в свое время очень ясно указал директор НИИ гриппа Олег Киселев. Он заявил, что его «потрясли письма военной прокуратуры, по поводу, например, того, что молодой призывник скончался по дороге в воинскую часть. Почему его не оставили на месте, в условиях карантина? В итоге за 14 дней погибает от гриппа здоровый молодой парень. Стрелочника потом всегда ищут».
Причин происходящего на самом деле две. Первая и главная — условия службы. Командиры продолжают относиться к своим подчиненным как к быдлу. Их гоняют по холоду в одних гимнастерках. Заболевших заставляют встать в строй. Выписанным из госпиталей не дают долечиться. Командирам наплевать, что многие казармы не отапливаются. Бывший министр обороны, помнится, заявлял, что одной из главных целей реформы является гуманизация военной службы. С его увольнением вопрос как-то затих… На самом деле перед руководством военного ведомства стоит чрезвычайно сложная задача: воспитать нового офицера, который совсем по-другому относился бы к «личному составу». Достичь этого можно, только изменив систему военного образования, от чего новый министр, похоже, отказался.
Вторая причина — собственно призывная система. Два раза в год призывников тащат через всю страну в воинские части, где наверняка окажутся несколько человек, подхвативших инфекции. Странно, что извечный радетель за здоровье подведомственного народа Геннадий Онищенко, не забывающий предупредить об инфекционной угрозе при участии в митингах оппозиции, игнорирует эту очевидную опасность.
Таким образом, попытка с наскоку решить любой частный вопрос упирается в базовые проблемы: сохранение призыва, отказ от реформирования военного образования, инфраструктура, доставшаяся в наследство от массовой мобилизационной армии. Без их решения никакие частные вопросы решить невозможно. Как попытка заткнуть армейской портянкой черную дыру.
|
| |
| |
